Книга Прутский поход [СИ] - Герман Иванович Романов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Понятно для любого турка, что высматривают будущего повелителя, вот только невдомек, что дивчины столь милые на внешний, и весьма обманчивый вид, уже видели в каждом османе будущий труп. И в эту секунду янычар что-то ощутил и схватился за рукоять ятагана. Таковы ветераны — прошедшие много сражений воины живут инстинктами, а интуиция в бою подводит гораздо меньше, чем разум или глаза.
— Мама, спаси!
Громко закричала девчонка с повозки, а пожилой янычар, успев удивиться, уже сползал по стене — из глазницы торчала рукоять клинка, которые «невольницы» научились ловко бросать, и убивать — такая наука по нынешним временам очень нужна. И они учились исступлено — у каждой деда приходила в дом, а многие остались сиротами, хорошо запомнив, как родных посекла татарская сабля. И сейчас вместе с этими валькириями в Бендеры пришла сама смерть, неся справедливое возмездие рабовладельцам, что на протяжении двух столетий грабили и тиранили народ.
— Смерть османам!!!
Вот этот клич был понятен всем — с возов в мгновение ока сдернули полотнища, и «невольники» спешно вооружались и облачались в «бронежилеты», помогаю друг другу. Импровизированные на современный лад доспехи защищали бойца с груди и со спины — терять с таким трудом подготовленные кадры Стефан категорически не хотел. Как и себя родимого под пулю или стрелу подводить — на него самого в течение нескольких секунд надели единственный в этом мире нормальный армейский бронежилет, с разгрузкой. А в руках он уже держал не фузею, а взятый на эту операцию АК-74 — как закончатся патроны, автомат можно смело отправить кузнецу на переплавку, ни на что он больше не пригоден. К тому же такие артефакты из будущих времен подлежат уничтожению, дабы не вносить в голову историков и археологов сумасбродные идеи, которые мешают фундаментальной науке жить спокойно, и продвигать свои выверенные теории в умы.
— Смерть османом! Резать всех!
В крепости началось самое настоящее сражение — турки не ожидали нападения от «невольников» с «татарами». Грохот оружейной стрельбы накрыл дома и улочки, роли были расписаны заранее — гвардейцы бросились захватывать все ключевые точки Бендер, и первым делом башни и пороховые погреба. А сам Стефан заспешил к дому сераскира — там, на небольшом плацу обычно собирались янычары. И он с полусотней гвардейцев и запорожцами, что следовали за ними, побежал, не обращая внимания, как резеши штыками колют всех попадавшихся на пути басурман.
— Твою мать! Так сколько вас тут собралось⁈
Выкрик случился непроизвольный — янычар на площади оказалось с добрую сотню, да еще конные сипахи в доспехах, причем все с оружием. Ответа на вопрос — откуда они тут взялись в неурочный час — не требовалось, разбираться можно будет потом. А может все дело в сераскире Исмаил-паше, которого он несколько раз видел, низеньком турке в роскошной чалме, или в высоком худощавом шведе с соломенными волосами и синем мундире с желтыми отворотами. Гадать тут не стоило — перед ним был сам король Карл, но мысли тут же улетучились из головы.
— У меня всего четыре магазина, надо успеть, — пробормотал Стефан опускаясь на колено, и прижимая приклад «калаша» к плечу. В прицел он хорошо видел, как сипахи уже тронули своих коней, опуская длинные копья. А янычары ловко заряжают свои ружья, орудуя шомполами.
— Будет вам калабалык!
Ствол автомата громко рыкнул первой короткой очередью, затем второй, и третьей, и все мысли исчезли, как бывает на войне, уступив место рефлексам, вбитым намертво…
***
В 1713 году король Карл не пожелал выезжать из Бендер, как он мог покинуть гостеприимных османов и вернуться в Швецию без армии. Тогда было решено выселить «коронованного бродягу» силой, и янычары отправились брать гостя целым корпусом. Бой был коротким — но шумным, отчего его назвали «калабалык». Венценосец лишился некоторых привлекательных деталей своего организма и еще несколько месяцев симулировал болезнь от полученных ранений. Османы терпели — люди восточные понимали, что больного гостя изгонять нельзя.
Глава 13
— Запорожцы изменили, гетман, напали на татар и побили смертью многих. Ведь те селения разорять начали, вот и осерчало «товарищество»! Только калга о том еще, мыслю, пока не ведает!
Новость подействовала на Филиппа Орлика оглушающе, будто попотчевали его молодецким ударом дубины по голове. Не предполагал он такое, но чувствовал, что добром поход не кончится.
Нет, начался он хорошо — в середине февраля вышли из Бендер большим войском. Под гетманским знаменем встало огромное войско — почти тридцать тысяч воинов. Из них татары составляли две трети, а оставшиеся десять тысяч причудливо разбивались на две половины. Первую составляли союзные поляки и шведы. Король Станислав Лещинский отправил четырехтысячный регимент вполне надежных поляков, среди которых была и гусарская хоругвь. Возглавлял его киевский воевода Юзеф Потоцкий, который в свои 38 лет был опытным воителем, принадлежал к знатному роду всемогущих магнатов. Поначалу он поддерживал польского короля Августа Сильного, бывшего и саксонских курфюрстом, но после побед шведского короля Карла, решил поддержать Лещинского. И хотя должность его была на первый взгляд «пустышкой», ведь Киев присвоили себе москали четверть века тому назад, но это было не так. Независимо, на какие политические лагери разбивалась польская шляхта, но в одном она была заедино — не только правобережная, но и левобережная Украина должны принадлежать Речи Посполитой, как было до «Хмельничнины», ужасного периода, который сами ляхи называли «Потопом». Так что отряд был довольно сильный, хорошо вооруженный, а с русскими пожелали сражаться сторонники сразу двух польских королей. И панство не поскупилось — магнаты щедро отсыпали денег на оплату нескольких отрядов наемников.
Шведского короля представлял сводный драгунский отряд полковника Густава Цилиха, благородного рыцарского рода, ливонца по происхождению, рано вступившего на шведскую службу. Это был типичный отпрыск остзейских баронов, и в свои 45 лет считался опытным военачальником. Семь сотен всадников под синим знаменем с желтым крестом — это все что осталось от сорокатысячной армии, что три года тому назад имела дерзновение пойти походом в Россию. С королем Карлом остались верные ему драбанты, да двести воинов, что по здоровью и ранам уже не могли подняться в седло.
Орлик боялся, что скандинавский коронованный бродяга сам возглавит объединенное войско, и к его нескрываемому облегчению этого не случилось — Карл дошел лишь до Брацлава. А там побыв несколько дней, шведский монарх вернулся в Бендеры, увидев, что казацкие полки и жители без особого восторга встретили сменившего Мазепу нового гетмана, который мог только обещать, но уважением населения совсем не пользовался. И причиной тому две орды — буджакская и белгородская. А если бы с ними были еще крымские татары и ногайцы, то народный нейтралитет сменился бы жгучую ненависть. И пусть орды вели себя крайне «участливо», по их меркам, естественно, но это были исконные враги. Все селяне слишком хорошо помнили, чем обычно заканчивались для населения любые «союзы» гетманов с татарами, направленные против поляков или московитов.
Поначалу Орлик сильно обрадовался, что Карл XII отбыл в Бендеры, но теперь, у стен Белой Церкви прекрасно понимал, что он сам взвалил на свои плечи слишком тяжкий груз — полководцем он оказался никудышным, и казацкая старшина это прекрасно знала. Так что они не торопились переходить на его сторону, лишь небольшое число казаков из их полков, примерно четверть, влилась в ряды мазепинцев. Да и население, пусть без особой охоты, но поставляло провиант и фураж, понимая, что иначе татары просто начнут грабежи. И желало только одного, чтобы огромная татарская орда с гетманом во главе (разве можно представить такое для православного воинства, что везде объявляет,
